Становится сложно предвидеть ответ.
Я есть или меня уже нет?
Я жив или убит в бою?
Останусь я, или все же умру?
Закрой окно. Мне ненавистен этот рассвет. Я не хочу видеть это притворно-сладостное свечение солнца, слепящее и без того почти невидящее глаза. Не хочу слышать раздражающие крики птиц, не хочу чувствовать тошнотворный запах цветов, бесстыдно усеявших все зеленеющее пространство. Слишком глупо – чахнуть, когда все кругом живет и рьяно радуется жизни. Было бы лучше, если бы оно чахло вместе со мной. Играть на равных проще. Погибать, судя по всему – тоже.
Омерзительно. Этот мир еще пытается отодрать меня с кусками мяса из стальных рук неминуемого. Жалкая попытка, дорогие мои. Меня уже нет. Теперь я там, где для всех чувств и мыслей существует так страстно желаемый рубильник. Ни о чем не думать, ничего не ощущать. Я слишком устала от фальшивых декораций этого картонного мира.
Я закрываю глаза и с хрипом откидываюсь на подушки. Не отшатывайся, вернись на место. Этот хрип – всего лишь дыхание Иного Мира. Там все дышат так. И нет, мне не страшно. Я уже ничего не боюсь, увидев Ее глаза, красивые и завораживающие. В них нет жалости, этого низкого и отвратительного чувства. Ей все равно, кто мы, какое место мы занимаем в обществе и какой толщины наш кошелек. Она смотрит на всех с одинаковым, нарочито высокомерным равнодушием, и, признаюсь, это восхитительно. Такая гордая, такая холодная… Смерть прекрасна, мой мальчик, поверь.
Пальцы немеют. Помоги мне зажечь сигарету, я ограничу наше с тобой время. Нам незачем говорить слишком долго, ибо я не хочу увлекать тебя в эту бездну, очаровательную в своем неизведанном мраке для потерянной души. Но это действительно несравнимые ощущения, милый. Я смотрю на себя со стороны, прокручивая всю жизнь, как кинопленку, и абсолютно ни о чем не жалею. Просто не могу жалеть, ведь обещать все исправить и стать на праведный путь бессмысленно, да и некогда уже. У меня на руках билет в один конец, а поезд не заставит себя ждать. Стоит только докурить.
Молчи. Говорить здесь буду я – безголосый до нынешнего момента проповедник, прозревший мертвец, в котором судорожно шевелятся остатки земной жизни. В моих пустых глазах отражается вечность, ссохшееся тело с трудом выполняет даже простейшие движения, но бескровные уста все еще шепчут тлеющие мысли. Слушай меня, не дрожи. Поверь, я не заставлю тебя терпеть это слишком долго. В слабеющих пальцах зажата уже наполовину выкуренная сигарета.
Дрожащей рукой сметаю с одеяла безжизненно-серый пепел. Трудно дышать. Перед глазами хаотично прыгают картинки, превращаясь в трудноразличимое месиво, расплывающееся и пестрящее своими резкими красками. Не смей жалеть меня, дорогой. Я исчезну, как пронесшийся над полями мгновенный и холодный дождь, как сохнущая лужица под палящим солнцем, как растворяющийся в свете нового дня прозрачный туман. Рано или поздно этот мир забудет о том, что я когда-то была его неотъемлемой частью. И мне не жаль, ни капли. Я не хочу иметь отношение к разлагающемуся отголоску совершенства.
Остался всего лишь окурок. Маленький, затухающий, он вольно выскальзывает из моих пальцев и падает на паркетный пол. По телу медленно разливается спасительный укол морфия, полученный из ниоткуда. Вот и все, родной. Утри слезы, я не хочу видеть, как ты страдаешь. Все не настолько страшно, как кажется тебе, неискушенному зовом другой реальности. Я ухожу, оставляя после себя лишь зыбкую память, которую нужно развеять по воздуху. Не принято жалеть о сгоревших в своих страстях. Я же истлела, расплавилась и намертво затвердела, как воск потухающей свечи. Меня уже нет, слышишь? Меня нет.
Просто поверь, что меня больше нет.
Март 2011
